Поэтому мы всегда должны быть примером и образцом для других. Быть всегда честными и верными, потому что, кто знает, может именно за нами наблюдает кто-то из окружающих и по наним поступкам судит обо всех мусульманах, а следовательно в соответствии с нашим поведением судят и об исламе.

Вы спросите, как его зовут? Мы звали его телевизором.

Мне не было и тридцати, когда моя жена родила первого ребенка. Я не забываю об этой ночи никогда. Эта была бессонная ночь, проведенная в пустых разговорах, в сплетнях и непристойностях. В основном я был рассказчиком и смешил их, говоря о том или ином человеке, а они смеялись и подливали масла в огонь. Я обладал необычайным «талантом» издеваться над людьми и высмеивать их. Я подражал и копировал человека вплоть до акцента его и голоса. Я пародировал всех подряд, высмеивал всех подряд, даже мои близкие друзья не могли избежать моих насмешек. Некоторые люди стали избегать и сторониться меня, дабы не быть осмеянными. Как раз в ту ночь я рассказывал о слепом попрошайке, над которым я решил подшутить на рынке. Когда я поставил ему подножку, он неуклюже упал и никак не мог встать на ноги. Люди вокруг умирали от хохота, видя, как он безуспешно пытается встать на ноги.

Как обычно я очень поздно ночью воротился домой. Моя жена ждала меня. Она была в положении и скоро должна была родить. Она дрожащим голосом спросила: Рашид, где ты был? Я ответил с издевкой: на марсе был, у братьев по разуму в гостях. Она выглядела очень ослабленной, и она сказала, а слезы душили ее: Рашид, я сильно болею, ты даже не представляешь как. Срок подошел, и ребенок должен скоро родиться. Она сжала губы, но слезы текли по щекам ее. Я тут понял, что она должна родить, мне надо было бы быть более серьезным, а больше быть занятым ею, тем более она была на девятом месяце. Я быстренько отвез ее в больницу.

Ее ввели в родильное отделение, и она там провела долгие часы в муках.

Я терпеливо ждал, пока она родит. Ее роды были трудными, я устал ждать и ушел домой. В больнице я оставил номер своего телефона, чтобы они смогли мне сообщить, когда она родит.

Примерно через час мне позвонили и сообщили о рождении ребенка.

Я тут же побежал в больницу.

Первое о чем я спросил, это номер ее палаты.

Но мне сказали, чтобы я прежде встретился с ее врачом, принимавшим роды для консультации.

Я опять таки с иронией сказал: Какой врач? Мне нужен только мой ребенок!

Мне сказали: да, но, прежде всего вам надо встретиться с врачом.

Я зашел к ней. Она сказала, что роды были тяжелыми и что надо смириться с тем, что ребенок, возможно, не сможет видеть, так как глаза деформированы.

Я схватился за голову, я вспомнил тот случай, когда я издевался над слепым попрошайкой, которого толкнул и над которым смеялись люди.

Свят Аллах! Что же это? Око за око? Я сидел безмолвно. Потом вспомнил о жене и о ребенке. Я поблагодарил врача и попросил разрешения посетить жену. Она не упала духом и не скорбела как я. Она была довольна тем, что преподнес ей Господь. И сказала, может быть это будет предостережением для тебя, чтобы ты не издевался над людьми.

Она постоянно повторяла: не издевайся над людьми.

Вскоре они выписались с больницы и Салим, наш сын, был с нами.

На самом деле я не ощущал его присутствия, что он есть, что его нет.

Когда его плач становился невыносим, я убегал в зал и плотно закрывал дверь, чтобы спокойно спать. Жена же наоборот, была всецельно занята им, очень любила его.

Я не то, чтобы игнорировал его, нет, нет. Просто я не мог заставить себя полюбить его.

Салим рос, и начал ползти. Когда ему исполнился год он начал ходить. Тогда только мы обнаружили, что он хромает.

Это совсем опечалило меня.

После него, моя жена родила Умара и Халида.

Годы шли, и Салим рос. Росли и его братья.

Я не любил сидеть дома. Больше времени я проводил в кругу друзей. На самом деле я был как игрушка в их руках. Можно сказать, был придворным шутом и смешил их.

Жена все надеялась, что я исправлюсь. Она все время призывала меня встать на истинный путь. Она не злилась на меня, за мое легкомысленное поведение, она скорее жалела меня.

Ее больше огорчало мое пренебрежительное отношение к Салиму, и внимание к его братьям.

Салим вырос, выросли и хлопоты, связанные с ним.

Когда жена решила устроить его в одну из школ для слепых, я не стал возражать. Я не заметил, как пролетели годы. День за днем, и в каждый день работа, сон, еда, насмешки.

В одну из пятниц...

Я проснулся в одиннадцать часов дня. Для меня это не было поздним временем. Я в тот день был приглашен на свадьбу. Я встал, оделся, надушился и собрался выйти из дому. В зале мое внимание привлек Салим, который досадно плакал. Это было впервые, когда я обратил на него внимание за все десять лет его существования. Обычно когда он плакал, мать утешала его, и я слышал его плач за дверями своего кабинета. Я остановился. Подошел к нему и спросил: Салим, почему ты плачешь? Когда он услышал мой голос, он перестал плакать, почувствовав, что я, где-то рядом и вижу его. Он начал шарить своими маленькими ручками и как я понял, он пытался отойти подальше от меня, как будто бы я чужой.

Он сказал: ты только сейчас заметил меня? А где ты был все эти десять лет? И он, спотыкаясь, поспешно ушел в свою комнату. В начале он не хотел мне говорить о причине, по которой он плакал, но потом я заботливо начал беседовать с ним и он начал говорить о причине своей трагедии. Умар брат его, должен был проводить его в мечеть, сегодня пятница, и он боялся что не найдет места в первых рядах если опоздает, он звал Умара, звал мать, но никто не отзывался. И он плакал из-за этого. Я видел, как из его закрытых глаз скатывались слезы. Я не знал, что и сказать. Я прижал его голову к себе, погладил и сказал: за это ли ты плачешь Салим? Он сказал: Да.

Я забыл про своих друзей, про свадьбу и сказал ему: Салим, не грусти, ты знаешь, кто сегодня поведет тебя в мечеть?

Он сказал: я думаю что Умар, но он вечно опаздывает.

Я сказал: нет, я поведу тебя сегодня в мечеть.

Салим удивился, не поверил, он подумал, что я опять издеваюсь, и слезы опять покатились по его щекам. Я вытер его слезы и сжал его ручку.

Я хотел повезти его на машине, но он сказал, нет, мечеть же недалеко, поведи меня пешком. Я не помню, когда в последний раз я заходил в мечеть. Но впервые я почувствовал волнение. И разочарование за свою беспечно и бесполезно проведенную жизнь.

Мечеть была переполнена молящимися, однако, я нашел место для Салима в первом ряду. Мы сидели и слушали проповедь, потом он молился рядом со мной, точнее я молился рядом с ним. После молитвы, Салим попросил меня дать ему Коран. Я удивился: как слепой может читать Коран? Я видел просьбу его абсурдной, но боясь причинить ему боль отказав, взял Коран и протянул к нему.

Он попросил меня открыть суру Пещера.

Я открыл Коран, то листал, то смотрел оглавление пока не нашел суру. Потом он взял Коран у меня, поставил перед собой, и начал читать. Притом, что глаза его закрыты, и он не видит. О, Аллах! Он в совершенстве выучил суру!

Мне стало стыдно, я взял Коран, и начал читать. Страницу за страницей, начал молить Аллаха о прощении, и о том, чтобы Он наставил меня на истинный путь. Я увлекся мольбой и не заметил, как начал плакать подобно ребенку. Некоторые люди оставались в мечети и совершали дополнительные богослужения, я постеснялся их и постарался подавить в себе вспыхнувшие эмоции. Но они переполняли меня, я ничего не чувствовал кроме детских рук вытиравших слезы с моего лица. Это был Салим. Я его прижал к груди. Я посмотрел на него и сказал: не ты слепой сынок, а я слепой. Я не видел того, что мое распутство приближает меня к Аду. Когда мы вернулись домой, жена была сильно обеспокоена за Салима. Но ее беспокойство сменились слезами радости, когда она узнала что мы с ним вместе молились в мечети.

С того дня я больше не пропускаю ни одну молитву в мечети.

Я оставил своих компаньонов и разорвал с ними связи. Но обрел новых друзей в мечети. От них я научился многому, ощутил вкус веры. Узнал от них то, что от меня скрывала дунья. Я старался часто бывать с ними, сидеть за чтением Корана, совершением молитв, поминаний Аллаха. Несколько раз в месяц я полностью читал Коран. Мой язык часто поминал Аллаха, может быть, Он простит мои ошибки и грехи, и мои издевательства над людьми. Я стал больше любить семью и пытался больше проводить с ними время.

Жена перестала тревожиться за меня, и стала счастливее. А улыбка не покидала сына моего Салима. Кто бы ни видел его, говорили, что он ангелочек. Я благодарил Аллаха за эти блага, которыми он наделил меня.

Как-то мои новые друзья решили поехать в отдаленную деревню с целью призыва.

Я тоже подготовился выйти в путь, испросил у Аллаха блага, посоветовался с женой. Я думал, что она будет против, случилось что наоборот. Я был рад, и чувствовал себя счастливым. А ведь раньше когда я был распутником я не советовался с ней, куда мне идти. Потом я обратился к Салиму, и сказал о том, что уезжаю. Он обнял меня крепко, крепко, чтобы попрощаться.

Три с половиной месяца я был в разлуке с семьей. Всякий раз как мне удавалось, я звонил домой, к жене, чтобы услышать ее голос, голос детей. Я очень скучал по ним. О, как я скучал по Салиму! Никак мне не удавалось застать его и услышать голос. То он в школе, то в мечети. Когда я жене говорил о том, как я по ней соскучился, она радовалась и смеялась. Вот только в последний раз голос ее, меня встревожил. Она не была веселой как обычно. Я не услышал ее раскатистого смеха. Ее голос изменился. Я ей сказал: передай салам Салиму от меня. Она ответила: инша Аллах и умолкла.

Потом я вернулся домой. Постучался в дверь. Я ожидал, что дверь откроет Салим.

Дверь открыл младший сын Халид, которому едва исполнилось четыре года. Я взял его на руки, обнял. А он радовался и кричал: Папа! Папа! Я не знаю, почему стеснилась моя грудь, когда я вошел в дом, я произнес слова Аузубилля. Потом подошел к жене и заметил, что ее лицо изменилось. Как будто бы с ее лица стерли улыбку и радость. Я спросил: что с тобой? она ответила: ничего. Я неожиданно вспомнил Салима и спросил: где Салим? И Халид перебил словами: Салим пошел к Аллаху. Он в Раю.

Жена разрыдалась, и ноги ее подкосились. Я подхватил ее и посадил на кресло.

Потом я узнал, что он за две недели моего прибытия тяжело заболел. Его лихорадило, и жена моя отвезла его в больницу. Его сильно лихорадило и он не перестал страдать, пока душа не покинула его тело.

Когда земля для тебя становиться тесной и путь твой сужается и грудь сжимается, и отчаяние берет верх над надеждой что остается кроме как сказать: О, Аллах!

Маленькая девочка пытается заснуть. Она не ужинала сегодня. Тротуар.холодный и жесткий. Она не обращает внимания на это и притворяется, что лежит в теплой постели. Она представляет себе, что подтягивает поближе одеяло, но жесткий картон в ее руках напоминает ей о суровой действительности. Ее животик беспокойно урчит. Она должна будет завтра обыскать лотки с мусором, хотя ненавидит это. Ее пустой животик вынуждает ее опускаться на такой уровень. Люди проходят мимо нее, даже не подозревая о крошечном теле, скрытом в тени. Кто-то смеется над ней. Ей плевать. Ей нужно найти какое-то место, чтобы поспать ночью.
Маленькая девочка пытается заснуть. Она не ужинала сегодня. Она очень сердита. Лечь спать, не поужинав — это кое-чему научит их! Ее родители были тоже сердиты. Десятилетний ребенок, требующий купить сотовый телефон — это переходило все границы. Почему она не может поиграть со своими дорогими куклами и их домиками? Именно этот аргумент вывел из себя маленькую девочку, заставив ее сердито топнуть ножкой и отправиться спать без ужина.
Маленькая девочка проснулась от криков птиц. Рука гладит ее по волосам ... или, скорее, хватает их. Ее за волосы поднимают в вертикальное положение и смачно ругаются. Грязные дети улиц ... разве они не могут найти себе места получше, чем общественный тротуар? Они портят репутацию города! Она даже не вздрагивает. У нее выработался иммунитет к ругательствам. Никто не любит ее. Никто никогда не будет. Она все равно должна жить, она все равно должна спать и есть. Желание выжить горит внутри нее. Она не сдастся...
Маленькая девочка проснулась от криков птиц. Рука гладит ее по волосам. Мама целует ее в лоб. Как себя чувствует ее маленькая дочка? Совсем несчастливо. Мать улыбается..., они были слишком резки с ней вчера. В конце концов, она была уже достаточно взрослой, ее успехами в школе родители сильно гордились. Какую модель ты хотела бы получить, сладкая моя? Возбужденная маленькая девочка обнимает своих родителей, а они греются в ее чувстве радости. Никто не мог обвинить их в том, что они плохие родители. Маленькая девочка улыбается внутри. Она знала, что добьется своего. Она всегда так поступала.
Маленькая девочка переходит дорогу, держась за живот. Она остановилась перед магазином сотовых телефонов. Почему люди тратят впустую деньги на телефоны, когда они могли бы купить продукты? Она никогда не понимала этого. Мимо нее прошла маленькая девочка, держащаяся за безумно любящих ее родителей. Она презирает их... Она на мгновение пересеклась взглядом с маленькой девочкой, надеясь вызвать жалость в ее душе. Возможно, ей станет жалко ее...
Маленькая девочка переходит дорогу. Она очень счастлива. Она только что сумела убедить родителей, купить лучший сотовый телефон на рынке! Она улыбается внутри. Она всегда получала то, что хотела. Она проходит мимо вонючей, тощей девочки. Они на мгновение пересеклись взглядом. Она сразу же почувствовала презрение к этой девочке, уставившейся на нее. Было такое отчаяние в этих грустных глазах. На мгновение она почувствовала себя виноватой..., затем она отвернулась с отвращением и стала с любовью смотреть на свой новый сотовый телефон...
Абу Хурайра сообщил, что Пророк саллаЛлаху 'аллахи еа саллям сказал: «Тот, кто помогает вдовам и бедным, подобен тому, кто сражается на пути Аллаха». Передатчик хадиса сказал: «Я думаю, что он также добавил: «Он подобен тому, кто непрерывно молится и постится» (Бухари, Муслим).
Аш-Ша'би передал: «Писарь аль-Мугиры бин Шу'бы передал: «Муавия написал аль-Мугире: «Напиши мне что-нибудь из того, что ты слышал от Пророка саллаЛлаху 'аляйхи ва саллям». Аль-Мугира написал: «Я слышал, как посланник Аллаха саллаЛлаху ^аляйхи ва саллям сказал: «Аллах ненавидит три дела:
1. Пустые разговоры, когда вы болтаете слишком много о других.
2. Расточительство.
3. Слишком много вопросов (когда они задаются для того, чтобы поспорить о религии) или обращения к другим за чем-либо (кроме случаев большой потребности в этом)» (Бухари).

Рихана, оторвав глаза от чашки чая, взглянула на дочь и неодобрительно покачала головой.
«Как я выгляжу, Азхар?» Тасмина, 20-летняя дочь Риханы, спросила у своего брата, подходя к столу.
«Толстой,» окинув сестру беглым взглядом, прохихикал Азхар, возвращаясь к своему блюду с сосисками и яичницей.
«Это ты скорее ты растолстеешь, если будешь так напихивать себе в рот,» парировала Тасмина, с явным удовольствием разглядывая свое отражение в стекле кухонной двери. Одетая, а точнее «раздетая» в плотно облегающие голубые джинсы и просвечивающую белую шифоновую блузку, едва прикрывающие ее грудь, не говоря о животе, который оставался абсолютно обнаженным... Рихана думала, что ее дочь выглядит...
«Отврательно,» она пыталась придать своей интонации ровные тона, чтобы не выдать вскипающее в ней негодование.
Тасмина бросила на мать зловещий взгляд, «А тебя никто и не спрашивал. Почему ты не можешь оставить меня в покое?»
«Тасмина, не думай, что я придираюсь к тебе. Вовсе нет. В любом случае мое совет лишь...» начала Рихана.
«Да, да, лишь для моего блага,» прервала ее дочь. «Мам, лучше прибереги свои лекции для кого-нибудь еще. Как ты уже заметила, было совершенно бесполезно читать мне нотации как вчера, так и позавчера, и позапозавчера. Так что пожалуйста, давай лучше закроем эту тему.»
Рихана опять покачала головой, не находя слов, бессильная что-то возразить. Она с надеждой посмотрела в сторону мужа. Но он сидел за столоком, держа в в одной руке чашку кофе, в другой – газету, погрузившись в чтение спортивных новостей.
Возможно он притворяется, подумала она. Скорее всего, ему уже по уши надоели эти бесконечные споры.
«Я вернусь поздно, у нас будет вечерняя лекция, так что пожалуйста, не надо мне звонить по тысячу раз и надоедать, как ты любишь это делать,» злой голос дочери прервал Риханины мысли.
«О, а что, ты не будешь с нами сейчас завтракать?» Рихана вдруг заметила, что Тасмина держит за спиной рюкзак и направляется к двери.
«Нет, спасибо, у меня пропал аппетит,» ответила раздраженная дочь.
«Класс! Толстуха потеряла аппетит, значит теперь она будет худеть, а мне достанется ее порция сосисок,» довольно съязвил Азхар, забирая себе нетронутую тарелку сестры.
«Заткнись лучше,» в гневе рявкнула Тасмина.
«Тасмина!» Слава Всевышнему, на этот раз Икбал, ее отец, все-таки решил вмешаться. «Незачем грубить брату, он просто пошутил. И давай-ка, присядь и послушай свою мать. Если конечно ты не хочешь, чтобы я отобрал у тебя машину на некоторое время.
«Окей, Окей, я слушаю,» Тасмина с явным неудовольствием бросила рюкзак на пол и поставила себе стул прямо напротив матери.
Рихана улыбнулась дочери, стараясь выглядеть как можно более приветливой. «Доченька, я не же не пытаюсь тебя заставить делать что-то такое, что тебе не нравится. В последнее время я даже отбросила все попытки напоминать тебе, что как мусульманке, тебе положено накрывать голову платком. Но твой сегодняшний наряд действительно выглядит черезчур откровенно и вызывающе. Я была бы очень рада, если бы ты вместо этого носила бы брюки посвободнее и блузку подлиннее.» Тасмина вздохнула.
«Мам, слушай, мы же живем всего один раз. Ты уже взяла от жизни свое, насладившись ее в свое время. Я же не глупенькая. Все в нашей семье знают, что вы с отцом познакомились в молодежном лагере, и не надо мне говорить, что тогда ты якобы носила платок. Ты вдоволь порадовалась жизни, тебе теперь легко сидеть и проповедовать мне.»
«Тасмина, ты права, я стала носить платок только после того, как родила тебя. И увы, это правда, что тогда, в лагере, я не была примерной мусульманкой. Но неужели ты не видишь, я очень раскаиваюсь и сожалею о каждой минуте той бесшабашной юности, о драгоценном потерянном времени, которого не вернешь. Именно поэтому я и пытаюсь вразумить тебе, что надо бояться Аллаха с ранних лет.
«Богобоязненность, страх перед Аллахом в сердце, мама. И ни ты, и никто другой не может судить, что у меня в сердце,» с ходу ответила дочь.
Рихана вынужденно кивнула. «Это так. Но в то же время мы должны стараться быть богобоязненными не только внутри нас, но и внешне соотетствовать облику верующего богобоязенного человека. И, поверь мне, существуют веские причины, по которым мы должны одеваться скромно. Доченька, ведь ты же наверняка сама хочешь, чтобы твой будущий муж тебя избрал из-за твоих внутренних качеств, чтобы для него не твое тело, а твоя душа была главной причиной, по которой он решит разделить свою судьбу с тобой.»
Тасмина от души засмеялась. «Мамочка, успокойся. У меня нет парня, и поверь, у меня даже в мыслях нет идей о женитьбе. Это явно то, что меня интересует в последнюю очередь, во всяком случае сейчас. Я тебя люблю. Не переживай за меня. Мне просто хочется разлекаться и получать от жизни удовольствие. Все, я побежала,» и Тасмина чмокнув мать в щеку, исчезла в дверях.
Рихана оставила чашку в сторону и призадумалась. В который раз ее попытка найти подход к дочери провалилась, они опять не нашли взаимопонимания и, обиднее всего, дочь умудрилась обратить весь этот разговор в забаву.
Икбал посмотрел в сторону жены с улыбкой поддержки. «Во всяком случае ты попыталась,» произнес он. Затем он печально покачал головой и добавил, «Знаешь, что до меня, то я уже сдался давным-давно.»
«О нет,» подумала Рихана, «Я не сдамся. Мы не должны сдаться этому сумасшедшему времени, когда все не на своих местах, когда дети полностью игнорируют советы родителей и никого не слушаются. Может мне надо изобрести иной подход, другую тактику, как сказать...»
* * *
«Тааз! О, подружка, ты выглядишь потрясно!» Алия с восхищением поприветствовала Тасмину, подходя к кафетерию. Тасмина довольно заулыбалась. «Спасибо, ты тоже выглядишь очень даже стильно,» сказала она, внимательно изучая новую прическу подруги.
«Да, что и говорить, вы обе выглядите классно!» поддержала разговор Аиша. «А вот мне пришлость не спать всю ночь, готовясь к экзаменам. И поэтому утром у меня уже не было ни сил, ни настроения прихорашиваться. А теперь, рядом с вами, я явно чувствую себя не в своей тарелке,» продолжила она, лихорадочно шаря в своей сумочке в поисках мобильника, который надоедливо сигналил, извещая о поступлении нового СМС (сообщения).
«О Тааз, смотри-ка кто здесь! Твой поклонник 'Мистер НЕ ОТ МИРА СЕГО'», наверняка опять пытается наблюдать за тобой,» притворно съежилась Алия, как только они удобно расположились за столиком.
«Алия, прекрати,» недовольно оборвала ее Тасмина.
«Девочки, это вы о чем? Я что-то не вникаю,» вмешалась Аиша, вопрошающе гляда на Тасмину. Та лишь небрежно кивнула в сторону столика, стоящего у противоположной стены. Там сидел симпатичный молодой человек, опрятно одетый в ослепительную белоснежную арабскую одежду. На голове у него было нечто странно «восточное» похожее на тюбетейку. Он сидел, уткнувшись в книгу, и казалось, что он «откуда-то с другой планеты», настолько странно он выглядел, особенно по сравнению со своими развязными сверстниками, обычно одетыми очень вычурно и броско, не говоря уже про их супер "крутые" прически... У него же, напротив, была очень аккуратный так сказать несовременный вид.
«А что, он и вправду 'со странностями'»?» спросила Аиша.
«Да нет. Алия просто зовет его так, потому что он вечно одевается в эти странные восточные одежды и занудно пытается читать нам проповеди.»
«В самом деле? А что именно он говорит?» поинтересовалась Аиша.
«О-о. Тааз, кажется, у тебя появилась соперница. Руки прочь, Аиша. Он давно запал на Тааз, и только на нее,» со смешком протянула Алия.
«Да ладно, чего там, я серьзно. О чем он говорит?»
Алия откашлялась, придала своему лицу серьезное выражени и драматично помахала рукой в воздухе. «Он надоедат нам со своими рассуждениями о быстротечности это земной жизни, о раскованности и ложной концепции, сложившейся у молодежи в наше время. И так далее и тому подобное.»
«А-а-а,» протянула Аиша.
«Мне даже продолжать неинтересно. Но Тааз, скажи, а он и вправду на тебя запал? Он уже пытался назначить романическое свидание или что-то в этом роде?» поинтересовалась Алия.
«Конечно же нет. Ты только на него внимательно посмотри. Неужели не видно, что он не из таких.»Алия захихикала.
«Девочки потише,» сказала Аиша. «Я уверена, что он может нас услышать.»
«А кого это заботит, даже если и услышит,» вызывающе произнесла Тасмина. «Еще лучше, это будет для него хорошим уроком. Пусть знает, что такие как он, одеваясь и ведя себя подобным образом, только портят репутацию всем нам, нормальным мусульманам. Ты только обрати внимание, как он ходит – с вечно опущенной головой, постоянно смотрит вниз, как будто его голова парализована или что-то еще не в порядке,» саркастично продолжила Тасмина, намеренно повышая свой голос и безжалостно поворачиваясь в его сторону. Тут, на мгновение, 'Мистер НЕ ОТ МИРА СЕГО' посмотрел вверх, но тут же быстро вернулся к книге.
«Классно сказано, Тааз. Браво-браво! Может это лучше тебе стоит начать проповедовать» лелейным голосом пропела Алия.
«О гляди-ка, здесь появилась некто, которая точно рождена проповедовать,» засмеялась в ответ Тасмина, возвращаясь к их утренним сплетням за чашечкой кофе. И она указала в сторону двери, откуда только что появилась симпатичная девушка, одетая в наглухо закрытую одежду с длинными рукавами и аккуратно завязанным платком на голове.
«Откуда такая «арабская краля?» Кто она?» фыркнула Алия.
«Ладно вам, девчонки, вы просто завидуете, она на самом деле даже очень симпатичная,» вмешалась Аиша.
На этот раз 'Мистер НЕ ОТ МИРА СЕГО' точно их услышал, так как он сразу посмотрел в сторону входа и помахал девушке рукой. При этом приятная скромная улыбка озарила его серьезное выражение лица. «Апа, пожалуйста, сюда,» позвал он.
«Какое чудное имя – Апа,» удивленно произнесла Тасмина.
«Тааз. Это же не имя. На урду это означает «старшая сестра,» не замедлила пояснить Аиша.
«Ох уж!» в голосе Тасмины прозвучали нотки разочарования. «Его сестра. И только я подумала, что может быть он не такой уж и праведный, как кажется...»
Вздохнув, она взглянула на свои часы и в спешке поднялась из-за стола. Затем она схватила Алию за руку. «Пошли скорее, нам надо успеть на лекцию по английскому... если, конечно, мы хотим успеть на вечерний сеанс в кино.»
«Хорошо, пошли,» согласилась Алия и поспешила за подругой. «А что ты скажешь матери?» обратилась она к Тасмине.
«Как обычно, вечерние лекции,» фыркнула Тасмина, явно недоумевая вопросу подруги. И они разошлись по своим машинам, договорившись встретиться позднее.
Разворачиваясь с парковки, Тасмина взглянула на небо. Стоял типичный для Дюрбана жаркий летний день – идеальный для пляжа. Может ей стоить позвонить Алие и Аише и сказать, что планы поменялись, чтобы теперь им встретиться у Адгинстонского пляжа.
«Нет, не выйдет. У меня и купальника нет с собой,» с досадой подумала Тасмина. «Но ничего, в любом случае мы давно уже сгораем от желания посмотреть этот фильм,» успокоила она саму себя.
Врубив на полную громкость радио, она довольно улыбнулась, услышав знакомую ей мелодию Бритни Спэр. Это был новейший хит – композиция под названием «Интоксикация.»
Тасмина не заметила, как он появился. Впереди просто возникла волна чего-то белого. И в ту же секунду она услышала поблизости пронзительный женский голос. Она ударила по тормозам, но было уже поздно.
«О Боже, нет, только не это,» содрагаясь от ужаса пробормотала Тасмина. С раздражением выключив оглушающее радио, она с трудом заставила себя выйти из машины, ее ноги стали как бы ватными и не слушались. И тут... Увиденное повергло ее в истерику. 'Мистер НЕ ОТ МИРА СЕГО!' Сама не своя она стала то кричать то плакать от охватившего ее страха при виде окрававленного умирающего молодого человека. Контраст текущий крови по белоснежной одежды усиливал ее ужас. В считанные секунды струящаяся кровь стала собираться в огромную лужу возле лежавшего сбитого ею парня.
Что я натворила! Нет, нет, нет,» истерично повторяла она.
Тут Тасмина заметила его сестру, которая судорожно набирала номер скорой помощи. Другой рукой она держала брата за руку. «Это мой брат Сухэйл,» сквозь слезы произнесла она, обращаясь к Тасмине.
Тасмина довелось видеть смерть и раньше. Но вглядываясь в лицо Сухэйла, она осознала, что этот умирающий человек резко отличался от тех, кого ей пришлось наблюдать в ночных клубах – тех, кто умирал в муках от передозировки наркотиков.
Лицо Сухэйла, наоборот, было спокойным и умиротворенным. Его глаза, упершиеся в небо, выглядели необычно добрыми, и ... даже не верится... на его губах сквозила искренняя улыбка.
«Сухйэл, прости меня,» только и смогла виновато пробормотать она, запинаясь и плача.
Даже после ее слов улыбка не покинула его лица. «Люби Аллаха, сестра» сказал он Тасмине, причем таким же ровным и мягким голосом, каким он обычно проповедовал им с подругой. Затем, он прочел ШАХАДУ (ЛЯ ИЛЯХА ИЛЛЯЛЛАХ, МУХАММАД РАСУЛУЛЛАХ) 3 раза и закрыл глаза, уже навсегда.
Тасмина испуганно посмотрела на его сестру. «Мне так жаль. Прости меня, если можешь...»

«Это не твоя вина, сестра,» ответила девушка. До этого она с трудом сдерживала себя, но теперь, поняв, что потеряла его навсегда, слезы струйками побежали по ее лицу. «Сухэйл так спеши на молитву, что не обратил внимание на дорогу. Я пыталась его остановить, но не успела,» тут она вдруг выпрямилась и вытерла слезы со своего лица. «Сестра, это была Воля Всевышнего. Знаешь, Сухэйл был моим младшим братом и мы были очень дороги друг другу.»

Тасмина с непередаваемым ужасом вздрогнула при мысли о своем брате Азхаре. Как бы она себя повела, если бы кто-то сбил его подобным образом. Точнее что бы она сделала с этим человеком. Одно уж точно, она не стала бы разговаривать на добрых тонах и так сдержанно говорить, что это было ВОЛЯ БОГА.
У нее засосало под ложечкой, и с неприятным чувством в животе она вспомнила свои грубые слова сегодняшним утром – дома, обращенные к ее матери и Азхару, и... хуже всего, слова в кафетерии, те жестокие слова, обращенные Сухейлу – «такие как он, одеваясь и ведя себя подобным образом, только портят репутацию всем нам»

«Я так сожалею, Сухейл,» она прошептала вновь, всхлипывая от нахлынувших смешавшихся чувств ужаса, боли, стыда, страха и внезапно охватившего ее раскаяния. Вдруг она почувствовала себя как бы обнаженной. Она предприняла пару плачевных попыток натянуть блузку, чтобы прикрыть живот, но они оказались безуспешными. Сестра Сухейла заметила это и, все еще плача, без слов открыла свою сумку и вынула оттуда большую коричневую шаль. Звуки сирены скорой помощи приближались. Тасмина благодарно взяла пронутую шаль и поспешно накинула ее на себя, пытаясь закутаться в нее как можно сильнее. Она почувствовала такую душевную пустоту в себе, впервые в жизни ей было по-настоящему стыдно и больно, так сильно щемило сердце. «Это я порчу всем репутацию. Это я позорю всех, маму, папу, Азхара, Сухейла, его сестру, и... Ислам. Это я позор для всех.»
* * *
Рихана гладила дочь по голове, пытаясь ее успокоить. Было уже давно за полночь, но Тасмина лежала на кровати с широко открытыми глазами и отрешенным видом, находясь в шоке от всего происшедшего с ней в этот день.
Икбал тихо вошел в комнату дочери, неся 2 чашки горячего шоколада. Он поцеловал дочь в лоб и передал чашки жене.

«Оставайся спать здесь. Я думаю, что тебе нужно находится с Тасминой, она очень нуждается в поддержке,» сказал он. «Как она? Ей лучше?»

Рихана кивнула. «Не переживай. С ней будет все в порядке, ишаАллах. Иди спать.»
Убаюкивая свою взрослую дочь, Рихана размышляла о ней, какие события в жизни сформировывали ее характер, и она могла честно признаться, что далеко не все они были радостными, скорее наоборот. Но, как ни странно, именно тоже очень печальное событие внезапно повернуло жизнь дочери на 180 градусов и привело ее туда, где она сейчас - к раскаянию, к скромности, к настоящей богобоязненности... к Аллаху. Да, к Аллаху.
Да благословит Аллах этого молодого человека, и да дай ему Аллах высшую ступень в Раю, подумала Рихана. Всего одним предложением, тремя словами ему удалось сделать то, чего ни она ни муж не могли добиться годами.
Тем вечером, когда Тасмина появилась на пороге дома, закутанная в просторную шаль и держа за руку женщину-полицейскую, она произнесла слова, которые заставили Рихану осознать ошибку, которую постоянно делали она и муж. Слова дочери заставили Рихану вспомнить то, как она ненавидела учиться Исламу еще когда была маленькой девочкой, так как ее учительница в медресе ругалась, а порою даже поднимала на нее руку, если Тасмина не знала урок.

«Мамочка, мамочка, прости, прости меня пожалуйста,» истерично повторяла Тасмина. Держась за мать, она рыдала ей в плечо. «Мамочка, я убила мусульманина. Но все произошло так необычно. Мне было очень страшно. Но тогда он сказал мне что-то такое, мамочка, что-то такое, что никто никогда не говорил мне, никогда в моей жизни. Он сказал, он сказал... «Люби Аллаха, сестра.»
Фатима Асмаль (ЮАР).

Эта история написана врачом из ЮАР, работающей в то время в Центральной Африке

Однажды ночью мне с медсестрами выпала очень напряженная работа по приему тяжелых родов. Несмотря на все наши совместные усилия, роженица скончалась, оставив нам крошечного недоношенного младенца и плачущую двухлетнюю дочурку.

Мы с трудом могли себе представить, как сможем выходить новорожденного, так как у нас не было необходимых условий для недоношенных детей. Более того, у нас в то время не было даже элементарного электричества для работы инкубатора.

Хотя мы находились на экваторе, ночи здесь нередко были очень даже прохладными, с пронизывающими насквозь ветрами.

Одна из моих помощниц, стажер-акушер, побежала в подсобное помещение, откуда принесла вату, чтобы завернуть в нее дрожащего, только что появившегося на свет малыша. А медсестра побежала за грелкой. Через пару минут она вернулась очень расстроенная, сообщив нам сквозь слезы, что грелка лопнула, как только она наполнила ее горячей водой. «И это была наша последняя грелка!», - всхлипывала она. Да, в условиях тропиков резина зачастую легко разрушается, я это уже усвоила. Но чтобы именно сейчас.... когда грелка так жизненно необходима!

Однако, как на Западе поговаривают, что, мол, нет смысла плакать над пролитым молоком, так и в Центральной Африке не было никакого проку сокрушаться из-за порванной грелки. Грелки, как известно, на деревьях не растут, а поблизости не было ни аптеки, ни соответствующих магазинов, где бы можно было раздобыть грелку.

«Ладно, что уж поделать, - вздохнула я, обращаясь к ней и остальному персоналу. - Тогда нам надо уложить малютку поближе к огню, настолько осторожно, насколько это возможно, чтобы обеспечить ей необходимое тепло, без которого ей не выжить в такие холодные ночи. А самим спать по очереди между ребенком и дверью, чтобы малыша не продуло. Наша главная задача на ближайшие дни – держать ребенка теплым».

На следующий день, как обычно, я пошла в детский дом, где совершала молитву с несколькими ребятами, желающими составить мне компанию. До молитвы я рассказала им о происшедшем прошлой ночью, разъясняя, как трудно нам придется поддерживать тепло для малыша, и, конечно, упомянула про грелку. «Грелка нас буквально спасла бы, - добавила я. - Ведь малыш, если хоть немного замерзнет, то может запросто умереть». Также я рассказала ребятам о плачущей двухлетней сестренке этого новорожденного, которая плачет по маме и еще не осознает, что осталась сиротой. И что мама уже не вернется.

Дети внимательно выслушали и пошли молиться. И тут мое внимание привлекла одна десятилетняя девочка. Она молилась так искренне, со всем сердцем свято верующего невинного ребенка.

«Пожалуйста, Аллах, - молилась она. - Пошли нам грелку. О Аллах, пошли ее нам сегодня днем, так как завтра уже может быть поздно, до завтра малыш может умереть». А под конец своей просьбы девочка добавила: «О Аллах, и пошли нам куклу для сестренки этого малыша, чтобы она знала, что Ты ее любишь, и чтобы ей не было так плохо и одиноко. Пожалуйста, о Аллах!»

Изумленная этими словами, я была поражена наивности и чистоте детской души. Могла ли я тогда искренно сказать «Аминь» на такую молитву (дуа)?.. Нет, не думаю. Я просто не могла поверить, что Аллах выполнит эту просьбу. Конечно, Аллах Всемогущ и может сделать все, что угодно, так сказано в Коране. Но всему есть предел, и просьбе тоже. На мой взгляд, исполнение такой просьбы было нереальным в наших условиях. Ведь единственное, как мы могли получить грелку, – это посылка с моей родины. Но я уже жила и работала здесь почти четыре года, и пока никто еще не прислал мне ни одной посылки. Да и более того, если кто-то и решит отправить мне посылку, то с какой стати положит туда грелку? Кому может придти в голову мысль послать мне грелку, мне, находящейся на экваторе, в тропической жаре?

С такими недоверчивыми раздумьями я вернулась на работу. А через пару часов, когда я преподавала основы медицинских навыков своим ученикам, меня известили, что напротив моего дома (который был поблизости) остановился автомобиль.

К тому времени, как я подоспела домой, машина уже уехала. Но зато на веранде меня ожидала двадцатидвухкилограммовая посылка.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются мне на глаза. У меня не получилось самой открыть посылку, и я послала за помощью. Через пару минут на подмогу прибежали ребята из того самого детдома, где мы сегодня совершали молитву. И среди них была та девочка, та десятилетняя девочка.

Вместе с детьми мы распутали бечеву, осторожно развязывая каждый узел. Затем мы аккуратно вскрыли посылку ножом, стараясь не повредить ничего из содержимого. Все мы были очень взволнованы и буквально не могли оторвать взгляда от заветного короба. Более тридцати глаз заворожено смотрели за движениями моих рук, которые начали доставать содержимое.

С самого верха я достала несколько разноцветных свитеров. Глаза детей загорелись еще ярче, когда я раздала их им. Затем я извлекла бандажи для больных. Вслед за бандажами последовали различные медицинские приспособления, при виде которых лица детей вытянулись.

Затем я достала несколько пакетов с изюмом. И, наконец, когда я запустила руку в коробку в очередной раз, я нащупала... Нет… Не может быть!

Буквально не веря своим глазам, желая ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли все это, я вынула... Да, да, новенькую резиновую грелку!

Ребята ахнули от восхищения, а я разразилась слезами.

Я не просила Аллаха послать нам грелку, так как просто не верила, что такое возможно. Надо же мне быть такой глупой, чтобы сомневаться в силе дуа!

Тогда та самая десятилетняя девочка радостно подбежала ко мне. «Раз Аллах послал нам грелку, значит, Он послал и куклу тоже», - с уверенностью прошептала она, заглядывая в коробку.

И да! Конечно! С самого дня коробки мы вместе достали очаровательную маленькую куклу. Глаза девочки засияли, как две маленькие звездочки. Она ни на миг и не сомневалась!

«Можно я пойду с вами и отдам эту куклу той маленькой двухлетней девочке, чтобы она знала, что Аллах ее очень любит?... Пожалуйста», - попросила она меня. «Конечно, моя дорогая», - сквозь слезы кивнула я.

Та посылка была в пути целых пять месяцев. Ее послали мне мои бывшие ученики, по инициативе моей бывшей сотрудницы, которая слушалась и подчинилась Велению Аллаха послать грелку на экватор, и послать ее точно в срок. И одна из моих бывших учениц добавила от себя в посылку ту малюсенькую куклу для африканской девочки в ответ на дуа искреннего верующего ребенка.

«Еще до того, как они попросят,
Я отвечу на все их молитвы»

Пожалуйста, дайте почитать эту трогательную историю вашим окружающим, близким, знакомым и незнакомым. Поделитесь ею с другими. И да благословит вас Аллах!

Наш Аллах воистину Всеслышащий и Всезнающий. И Он любит нас!

* Дуа – индивидуальная молитва, в которой человек просит что-либо у Аллаха

Верующий младенец: Не могу с тобой согласиться. Ведь иногда, когда все вокруг затихает, можно услышать, как она поет, и почувствовать, как она гладит наш мир. Я твердо верю, что наша настоящая жизнь начнется только после родов. А ты?"

После того как она позавтракала она заметила что сделала её бабушка: она стала повторять как бы благодаря за обед и за жизнь она стала говорить Альхамдулиллях Альхамдулиллях.
- Почему ты говоришь это слово бабушка? – спросила Амина
- Я благодарю и восхваляю Аллаха за эту еду – ответила бабушка, и что это значит в данном случаи : О Аллах хвала тебе господу миров благодарю тебя за твою щедрость и за еду которую ты нам дал.
И так Амина стала повторять это слово несколько раз после каждого приёма пищи чтобы отблагодорить Аллаха Субхана ва Тааля за еду.
Потом она поднявшись делать уроки со своей сестрой Айшой услышала как она сказала Биссмиллах до того как начать заниматься.
- Но зачем ты сказала это слово? – спросила Амина у сестры
- Ну разве ты не знаешь что мы должны говорить это перед тем как начать делать что то как бы вспоминая чо исход любого дела зависит только от него! И означает это: О Аллах благослови нас и то доло которое мы собераемся сделать….
Ах вот как, а тогда что значит А’узу билляхи?
- О это мы говорим когда ищим защиты у Аллаха а ещё можно сказать А’узу Билляхи минаш-шайтанир-раджим означает: ищу защиты у Аллаха от проклятого щейтанов сатаны и от плохихи мыслей и поступков.
Амина поблагодарила своего учителя который научил её новой Дуа которая поможет ей помнить об Аллахе.
Потом она услышала от своего деда слово в котором как ей показалось есть обращение к Милосердному : дедушка сказал : Астагфируллах Астагфируллах Астагфируллах. Она решила спросить что это за Дуа?
-дедушка ответил: Я люблю говорить эти слова часто часто потому что я ищу прощения и мир у Аллаха
и так к вечеру Амина выучила всё Дуа которые её научили дед бабушка папа систра и другие верующие….
Но утром она узнала ещё 2 важные Дуа :
Когда она сопровождала своего отца и соседа Абдул Хамида к ближайшей мечете она услишала как папа и сосед начали произносить Дуа: Ля иляха иляллах и она спросила что это значит?
Это значит нет божества КРОМЕ АЛЛАХА -ответил сосед и добавил «как мусульмане мы должны верить только в Единого. Это самое главное в исламе говторяя Ля иляха иляллах мы напоминаем себе об этом », так что повторяй эти слова по чаще….
Амина поблагодарила Хамида за совет и вошла в мечеть , она села и увидела Фатиму готовящею что то и повторяющею Аллаху Акбар.
А что такое Аллаху Акбар? спросила Амина… Аллаху Акбар означает Аллах велик.
Она поблагодарила Фатиму и начала повторять эти слова и её сердце стало чествовать себя так хорошо что Амина решила повторять всё Дуа которые она выучила за 1 день. Инша Аллах Амина станет ближе к Аллаху как и всё мы. (ИншАллах)

Жил-был один очень темпераментный мальчик. И вот однажды его отец дал ему
мешочек с гвоздями и наказал каждый раз,когда мальчик не сдержит своего
гнева, вбить один гвоздь в столб забора. В первый день в столбе было 37
гвоздей. На другой неделе мальчик научился сдерживать свой гнев, и с каждым
днем число забиваемых в столб гвоздей стало уменьшаться. Мальчик понял, что
легче контролировать свой темперамент, чем вбивать гвозди. Наконец пришел
день, когда мальчик ни разу не потерял самообладания. Он рассказал об этом
своему отцу и тот сказал, что на сей раз каждый день, когда сыну удастся
сдержаться, он может вытащить из забора по одному гвоздю. Шло время, и
пришел день, когда мальчик мог сообщить отцу о том, что в столбе не осталось
ни одного гвоздя. Тогдаотец взял сына за руку и подвел к забору: Ты неплохо
справился, но ты видишь,сколько в заборе дыр? Он уже никогда не будет таким
как прежде. Когда говоришь человеку что-нибудь злое, у него! остается такой
же шрам, как и эти дыры. И не важно, сколько раз после этого ты извинишься -
шрам останется. Словесный шрам такой же болезненный, как и физический.
Настоящих друзей не бывает много. Они умеют развеивать твое плохое
настроение и помогают в трудную минуту. Они готовы выслушать тебя и открыть
тебе свое сердце. Покажи своим друзьям, как много они для тебя значат.